«Банни вовсе не стал жертвой замещения личности или шизофренического срыва - нет, просто все дурные черты его характера, доселе проявлявшиеся лишь эпизодически и мельком, соединились и окрепли, окончательно взяв над ним верх. Его безобразное поведение мы испытывали на себе и раньше, только в менее убийственной форме. <...> Мне и в голову не приходило обижаться - это же Банни, мой друг, у которого сзади на брюках огромная дыра, а карманных денег даже меньше, чем у меня. Мой ужас во многом обьяснялся именно тем, что его новая линия поведения была очень похожа на прежнее обаятельное подтрунивани, истоль внезапный отход от правил ошеломил и разьярил меня точно так же, как если бы, устраивай мы время от времени дружеские поединки, он вдруг загнал меня в угол и избил до полусмерти.»